Подготовительные работы для разгрузки демонтированного оборудования протекали не с запланированной скоростью, так что в декабре 1946 г только три оптико-механических предприятия были в состоянии принять парк станков и оборудования для хранения. Другие предприятия до лета 1947 г могли принять только 50 процентов от запланированого количества оборудования. Ленинградские предприятия № 349 и 357 не были в состоянии вообще принять станки для хранения и использования. Большую часть демонтированных товаров получили предприятия №233 в Лыткарино, № 393 в Красногорске,№ 784 в Киеве, № 349 в Ленинграде, №589 в Москве и № 355 в Загорске. Министр вооружения узнал, что из-за нехватки денег, материалов, рабочей силы запуск демонтированного оборудования все время откладывался. Порядок монтажа оборудования соответсвовал прежде всего военным интересам. Согласно планам министерства вооружения было предусмотрено, что до конца 1947 г будет налажено изготовление дальномеров на фабрике №69 в Новосибирске и средств наведения на цель ня заводе № 589 в Москве. На тот момент готовность использования оборудования для изготовления мирной оптической продукции была 20-40 процентов. До начала пятидесятых годов наконец удалось наладить производство различной штатской оптики. К этому списку относится также микроскопы, приборы для спектрального анализа, рефрактометры, геодизические приборы, фотоаппараты и фотометрические устройства. Изготовление очков, подзорных труб, прицелов, медицинских и астрономических приборов было ограниченным или вообще не было осуществлено.
Специалисты Carl Zeiss Jena в СССР
Депортированные рабочие силы Карла Цейсса были распределены в группы разного размера и отправленны на различные предприятия. Самая большая группа из 117 человек, среди которых 4 работников из Заальфельда, прибыли на завод № 393 в Красногорске. Это были квалифицированные специалисты из спеццехов таких как цех окончательной отделки, цех по изготовлению шестерен а также из других отраслей изготовления оптики, особенно специалисты по изготовлению фотолинз и фотообъективов. Среди оптических специалистов находились также сотрудники, которые знали как наносится цейссовское Т-просветление (Т-просветление уменьшает светорассеяние за счет отражений на поверхности стекла за счет интерференции света в тонком просветляющем слое. Таким путем повышается прозрачность оптики. Т-просветление к тому времени наносилось преимущественно на оптические элементы подзорных труб). Далее в Красногорск были отправлены работники сборочных цехов для изготовления прототипов и измерительных приборов, техники, инженеры и конструкторы из всех конструкторских отделений - за исключением конструкторского бюро для астрономических приборов. Ученые из Фотоэкспонометро- , Кристалло- и Электро-лабораторий, лаборатории репродукционного оборудования и центральной проверочной лаборатории тоже отправились в Красногорск. К этой группе принадлежали физик доктор Пауль Генсвайн, доктор Альфред Крос, доктор Пауль Герлих из Фотоэкспонометрической лаборатории, руководитель репрадукционной лаборатории доктор Карл Гундлах, ученый доктор Харальд Штраубель из Кристаллографической лаборатории, известные разработчики астро-оптики, доктор Август Зоннефельд и доктор Роберт Тидекен, специалист из области расчетов фотообъективов, а также руководитель оптического отдела, Оскар Бильмайер.
Ситуация была разной для разных групп в Советском Союзе. В письмах первых месяцев отражается необычайне трудности, которые возникали на советских заводах при установке демонтированного оборудования и запуска его в работу. Георг Гюнцеродт сообщил в ноябре 1946 г в своем первом письме из Ленинграда, что ему и его группе до сих пор не дали рабочего задания. Карл Гундлах сообщал из Красногорска, что его привлекли к работам только в начале декабря 1946 г. Оскар Бильмайер писал в марте 1947 г доктору Эрнсту Вандерслебу: "Что я должен делать в России, я пока не знаю, иногда мне кажеться, что надо мной нависла угроза (als ob ich auf Eis gelegt werden sollte)". Чтобы хоть как то использовать время, он начал просматривать русскую техническую литературу. Так как он не мог читать по-русски, ориентировался он прежде всего по картинкам. Он просил Эрнста Вандерслеба прислать в книжный магазин в Москве специализированную литературу на немецком или английском. Фриц Винтер, фабричный мастер из отдела асферической оптики, отразил в своих воспоминаниях в 1955 г свое участие в работе красногорского завода:
"В окт. 1946 г я прибыл в качестве специалиста из на 100 процентов опустошенного отдела в Россию, мне было тогда 60 с половиной лет. Там я занимался уже четвертым по счету восстановлением моего асферического отделения, и я был один без всякой немецкой помощи. Но стоит отметить, что со стороны русских я получал всяческую помощь и поддержку, и это позволило мне восстановить отдел и запустить производство. Это было очень тяжелым для меня заданием обучить способных девушек (мужчины категорично отказались работать со мной). Из 38 девушек, которые приходили одна за другой, 5 оказались подходящими, и это были девушки с техническим образованием, из этих 5 одна говорила на ломаном немецком. В последний год мне удалось обучить и будущего мастера отдела.
Моя начальница была технологом и была задействована в русской высшей строительной организации (не уверен, в оригинале стоит OBB -Oberste Baubehörde??). Она же занималась и асферической продукцией и всем что с этим связано, поэтому все схватывала на лету, хорошо говорила на немецком, и существенно облегчила мою работу. Было проведено множество экспериментов с русскими расчетами до того, как задействовать станки. Расчеты асферических поверхностей следовали одни за другими, и они оказались все очень хорошими. Задержки возникали в основном в связи с подсчетами погрешностей.
Через какое-то время было большое возбуждение на заводе, мне сообщили, что линзы получились очень хорошими, и их изготовили в количестве 6000 штук. Речь велась об объективах для кинокамер. Так что все таки то были объективы а не конденсоры, что мне смеясь и подтвердили. Это случилось незадолго до нашего отъезда из России, отъезда, о котором очень сожалели мои русские колеги. Мне также сказали, что я и мои колеги Бернд и дипломированный инженер Райндель (вероятно имеется в виду Вальтер Бернст и Рудольф Райндль) могут получить очень выгодный контракт на 2 года. Я отказался, мне исполнилось 66 лет, моя жена была больна, мы хотели вернуться домой, где моя супруга умерла через 2 месяца. Следует также кратко упомянуть, что я был там единственным специалистом... и за мой хороший труд я получил ценный подарок на прощание от правления завода и колег, а позже я также получил от них и письмо."
"Не чувствуется, что наша работа и наши старания, которые мы добросовестно прикладываем, падает на плодородную для обеих сторон почву. В чем заключается проблема, трудно понять. Языковые проблемы, а также различия в отношении к работе играют при этом ключевую роль."
Ученых и конструкторов из Йены разбили на рабочие группы и предоставили им полную свободу в работе. Связь с руководством завода осуществлялась посредством советского посредника. В отличие от них, цейссианцы, которые были задействованы в изготовлении продукции интегрировались в бригады советских предприятий, где в основном проводили обучающую работу. Хорст Аншютц, рожденный в 1932, со своими родителями приехал после войны в Ленинград. Он сообщает, что после окончания школы он начал обучение на заводе. Он был сначала на заводе "Прогресс" в женской бригаде. Женщины к нему относились "как к собственному сыну". Он должен был много чего делать на заводе, многому научился. Недостатком такой "Учебы" было то, что он не получил никаких подтверждающих документов.
Господину Аншютцу Г. подмастерью
Вам сообщено, что согласно распоряжению советского правительства вам за вашу работу полагается месячная зарплата в размере 300 рублей.
Вам разрешено каждый месяц отправлять в Германию посылку весом до 8 кг, а также получать из Германии, 50 процентов месячной зарплаты разрешается пересылать в немецких марках в Германию.
Кроме того вам разрешается один раз обменять немецкие марки на русские рубли в сумме 300 рублей.
Дирекция
31 XII 49
Информация, которая поступала в Йену об условиях жизни депортированных и их семей различалась от места пребывания и времени года. Карл Гундлах был приятно удивлен, когда попал в настоящий дом отдыха, в "ранний охотничий замок одного русского графа",где были уютные комнаты, банкетный зал с кабинетом для переговоров и музыкальной комнатой, с отоплением и горячей водой, а также с электрическим освещением. Георг Гюнцеродт сообщил уже в своем первом письме: "Ленинград приятно разочаровал (enttäuscht). Нет больших повреждений, по крайней мере в центре." Также Фридрих Хаузер был в Ленинграде и окрестностях и был поражен красотой города. В Изюме жила небольшая группа цейссианцев в части блочного дома с горячим отоплением, душем и туалетами со сливом, сам дом распологался в 10 минут хотьбы от работы. Большая группа в Красногорске была расселена в различные части окрестностей города. Георг Гюнцеродт из Ленинграда жаловался, что большое количество сотрудников с семьями "расселены в населенном пункте, который далеко расположен от работы". Действительно, большая часть "ленинградских цейссианцев" поселились в небольшом замке в западной части города недалеко от Финнского залива, в то время как на большом расстоянии от этого места на восточном побережье образовалось поселение, где расселили меньшее количество цейссианцев, и которое еще дальше находилось от завода. После окончания строительства домов в поселке на восточном побережье, "замковых жителей" переселили к остальным цейссианцам. Сам завод находился на юго-востоке города.
В зимние месяцы, особенно зимою 1946/47, депортированные и их семьи страдали от холодного континентального климата. Ленинградцы жаловались на ветренный и влажный морской климат. Трубы печек в домах, которые нагревались печками на лестничных площадках, не давали достаточного тепла. Немецкие военнопленные, которые возводили дома, помогли также установить кухонные плиты.
Также проблемой являлись уроки в школе для детей. В Ленинграде только весной 1948 г начались уроки в школе до 8 класса. Гизела Аншютц сообщала, что до этого момента уроки проводили некоторые родители и учили детей начальных классов читать, писать, считать и учить природоведение. Подобное сообщалось и с других областей расселения депортированных.
Праздники цейссианцы проводили по возможности вместе. Они организовывали совместно Рождественские и Пасхальные праздники и концерты. В апреле 1948 г Роберт Тидекен сообщал из Красногорска, что в феврале был организован показ мод, в марте - организовывали они бал и культурный вечер с классической музыкой и чтением поэзии, на Пасху читали первую часть "Фауста" Гете (интересное, однако, чтение на Пасху -altix). "Москвичи", "Красногорцы" и "Ленинградцы" могли посещать театры и концерты в Москве или Ленинграде. Живущие в Ленинграде работники Цейсса организовывали летом поездки на природу в пригород. С другими немецкими рабочими в Ленинграде устраивались спортивные состязания. Первый год после прибытия в Ленинград цейссианцы могли свободно перемещаться по городу. Позже они были вынуждены сообщать, если собирались покинуть место жительства на расстояние превышающее 1 км и получали в сопровождение одного русского.
Среди депортированных находились также и люди преклонного возраста, которым особенно тяжело было привыкнуть к новым условиям жизни. Поэтому Карл Гундлах, который достиг между тем 69 года жизни, обращался снова и снова к Фридриху Шомерусу по поводу того, не могло ли начальство повлиять на сокращение срока пребывания пожилых людей в СССР.С сожалением Фридрих Шомерус должен был сообщить, что у начальства отсутсвует возможность хоть как то повлиять на ситуацию.
Неопределенность по поводу дальнейшей судьбы для многих цейссианцев была тяжелым испытанием, которое они все время проходили и не только из-за неопределенности в сроках пребывания в чужой стране и не из-за недостатка информации о судьбе их близких в Йене, но также из-за неведения того, что произошло с родным предприятием. Фридрих Шомерус смог лишь в конце 1947 г и в 1948 г с радостью сообщить про начавшиеся работы по востановлению фабрики. Большую роль играла для цейссианцев информация о том, получат ли они работу по возвращении домой и будет ли там вообще для них работа. Поэтому Фридрих Шомерус написал в канун нового 1949 года:
"Мы хотим также вам ... сообщить, что вы у нас сможете найти работу после возвращения. Мы очень будем вам рады, когда вы в скором времени к нам вернетесь, и ожидаем что полученный вами там опыт окажеться очень полезен для нас."
В начале 1951 г министерство вооружения решило, что в обозримом будущем цейссианцы смогут вернуться домой. 13 рабочих Carl Zeiss умерли во время выполнения своего необычного трудового задания в СССР.
Весной 1943 года несколько пустовавших домов на Брусках были переданы лагерю военнопленных №27. В домах №14 и 15 по Линейной и №10 и 11 по Парковой улицам разместилась Центральная антифашистская школа для военнопленных (ЦАШ).
В ее стенах в процессе учебы и политико-воспитательной работы происходила смена жизненных ориентиров у военнопленных различных национальностей: немцев, австрийцев, итальянцев, румын, венгров, чехов, словаков и др. Школу окончили более 6 тыс. человек. Все они стали бойцами идеологического фронта.
Школа просуществовала до 1946 года. В документах Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД (с 1946 года – МВД) СССР
территория, обнесенная забором и колючей проволокой, на которой располагалось 5 коттеджей, именовалась «Объектом №40».
После войны территория «Объекта №40» недолго оставалась без жителей. Уже осенью 1946 года здесь поселились немецкие специалисты со своими домочадцами – рабочие и инженеры с завода «Карл Цейсс» из города Йены. Для оказания технической помощи на завод №369 прибыли 107 специалистов. Их вместе с семьями (всего 297 человек – прим. автора) поселили на «Объекте №40».
Заводы СССР получившие оборудование Carl Zeiss Jena.
Упомянутый в тексте завод №589 в Москве:
Завод № 393 в Красногорске (КМЗ):
Завод № 233 в Лыткарино (ЛЗОС):
Завод №349 в Ленинграде (ЛОМО):
Завод № 784 в Киеве (Арсенал):
Завод №355 в Загорске (ЗОМЗ):
Завод №69 в Новосибирске:
76 цейссианцев отправили в Ленинград на Ленинградское Оптико-Механическое Объединение (ЛОМО) (ЛОМО являлось объединением многих фабрик с схожим производственным профилем как и цейссовская фабрика. Позже VEB CARL ZEISS в Йене тесно сотрудничал с ЛОМО.) Среди них находились прежде всего конструкторы и механики из отделов разработки и изготовления астрономических приборов, но также из отделов высокоточных измерительных приборов, аналитических измерительных предметов, отделов сборки микроскопов и подзорных труб, а также конструкторы кино, проекторо- аппаратуры и планетария. К ленинградской группе принадлежал профессор, доктор Фридрих Хаусер из микролаборатории и доктор Конард Кюне из кварцевой лаборатории: в Подольске были посажены Министерством вооружения два конструктора из области "приборы для высокоточных измерений, гео, подзорные трубы и медицинские инструменты". Сокольники стали местом временной работы трех конструкторов из отдела электроники и двух механиков из отдела изготовления прототипов. Группа на заводе № 569 в Загорске состояла из 13 специалистов из отдела конструкции и производства офтальмологических и медицинских приборов, а также теодолитов. На заводе № 589 в Москве трудились 19 цейссианцев. Они прибыли в основном из конструкторского бюро "Электрик", в котором во время войны конструировались прицелы. К этой группе принадлежали оба ученых доктор Вильгельм Кеммерер и доктор Герберт Кортум. На этом заводе разрабатывались и изготовлялись средства наведения на цель.
Красногорье: Республика Бруски
Школа просуществовала до 1946 года. В документах Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД (с 1946 года – МВД) СССР
территория, обнесенная забором и колючей проволокой, на которой располагалось 5 коттеджей, именовалась «Объектом №40».
После войны территория «Объекта №40» недолго оставалась без жителей. Уже осенью 1946 года здесь поселились немецкие специалисты со своими домочадцами – рабочие и инженеры с завода «Карл Цейсс» из города Йены. Для оказания технической помощи на завод №369 прибыли 107 специалистов. Их вместе с семьями (всего 297 человек – прим. автора) поселили на «Объекте №40».
Одно из зданий бывшего комплекса ЦАШ (в то время дом №59, сегодня дом №15 по Народного ополчения – прим. автора) было отдано им. Здесь проходили учебные занятия для детей, а также заседания антифашистского актива.
Спецобъект как поселок для немецких специалистов функционировал до 1952 года, когда немцы покинули Красногорск.
«Поселение рядом с Брусчатым, металлическая забор-сетка, рассада по шнуру. Зеленый горошек нельзя рвать, – вспоминает Галина Петровна Туманова. – Женщины в брюках летом и зимой к большому удивлению наших жителей. Не носили валенок, катались с ледяной горки на радость детворе.
Моя мама работала с личными делами военнопленных и всегда говорила, что люди за забором с нетерпением ждут разрешения выехать домой на Родину. Мы им сочувствовали, понимая, что где-то наши пленные тоже томятся и жаждут увидеть родных. Один из военнопленных, повар на кухне, имени его я не помню, называл маму Валья. Он был очень педантичен и аккуратен, готовил хорошо. Военнопленные портные отлично шили – пиджак на маме сидел, как влитой. ».
(Прим. - скорее всего в описании ошибка, это 1948 или 1949 год, так как 1-го марта 1950 года Вилли Хоффман скончался.)
«Граждане Германии, – как отмечает наш земляк Л.В.Веселовский, – выделялись манерами, одеждой и ходили по городу, в основном, группами. В первое лето после приезда, когда мужчины появлялись на улицах в шортах, это вызывало у одних удивление, у других – возмущение.
Они стали постоянными покупателями «Гастронома», так как коммерческие цены были им по карману. Из Красногорска регулярно отправлялись продовольственные посылки в Германию».
Завод № 784 в Киеве специализировался в изготовлении инструментов и геодезических приборов. Это было причиной, по которой здесь нашли свою работу 11 конструкторов из конструкторского бюро инструментов, машин, юстировочных и тестирующих приборов, 5 сотрудников из машиностроительного отдела, фабричный мастер и рабочии штамповочного цеха, цеха отлива под давлением, конструкторы и рабочие цеха сборки измерительных приборов. К Киевской группе принадлежал также доктор Герберт Шорх, руководитель приборостроительного отдела, в котором изготовлялись измерительные приборы. На этом заводе работало 45 цейссианцев.
Так как я почти киевлянин, не могу удержаться и приведу фотографии Киева того времени, о котором говорится. Таким Киев предстал перед новоприбывшими цейссианцами.
1944 год. Полукруглое здание на Майдане – это бывшая городская дума. Перед войной там размещались комитеты КП(б)У.
1946 год. Так ж/д вокзал выглядел после восстановительных работ. Табличка уже на украинском языке.
1946. Дома №№ 23 и 25, улица Красноармейская
1946 год. Подол. Гостинный двор и бывший Контрактовый дом И Гостинный двор, Контрактовая площадь
1947 год Памятник Богдану Хмельницкому на Софиевской площади и Троллейбус на Крещатике у Центрального универмага.
48г. Восстановление корпуса университета им. Тараса Шевченко. 49г. ЦУМ и фонтан на Крещатике, вид от Бессарабской площади
47г. Европейская (Сталина) площадь. 49г. Площадь Льва Толстого и улица Красноармейска
А это и сам Киевский Арсенал в 1950 году:
